Звук удара Артём Глебыча головой об пол ни с чем не спутаешь. Даже если в этот раз падение лёгкое, звук все равно слышен по всей квартире и выделяется особым тембром и вибрацией ламината.
Затем наступает полуторасекундная пауза, не прерываемая ничем, в особенности сердцебиением родителей. Хотя вру, ещё в этой тишине всегда слышен где-то за кадром хор тончайших ангельских сопрано: «Плохо-о-ой оте-е-ец!..»
И уже после этого раздается горестный рёв человека, который с младенчества и навсегда обманут гравитацией.
Недели две назад Артём Глебыч всеми силами устремился ввысь. Но стоит ему только попытаться встать, хватаясь за диван, дверцу шкафа или штаны родителя, предательская планета под ногами то встряхнёт орбитой, то устроит прецессию линии апсид. Как тут удержаться.
Мы, конечно, стараемся стабилизировать глиссаду и всячески сокращать количество аварийных посадок, но космос, как известно, не прощает ошибок. Руки родителей тянутся к поролону и скотчу, мы держимся пока, конечно, хоть и с трудом.
И если уж говорить дальше в терминах астрономии, то жизнь Артём Глебыча теперь вращается не только вокруг идола настольной лампы. Мир расширился до пылесоса и гитары. Стоит опустить ребёнка на пол в кухне — он тут же стартует в комнату, потому что там на диване ждёт гулкая дека и шесть великолепных нейлоновых струн.
Но в середине коридора стоит пылесос и Артём Глебыч каждый раз притягивается к нему согласно научному принципу: гравитация растёт с уменьшением расстояния до объекта. До гитары-то ещё ползти и ползти, а пылесос — вот он. У него кнопки, колёса, труба со щёткой, гофрированный шланг — он же сам как музыкальный инструмент! А вы ноктюрн сыграть смогли бы на шланге пылесосных труб?
Артём Глебыч припадает к пылесосу всем своим существом, исследует его, даже немножко берёт пробы — космонавты всегда так делают — но потом накапливает достаточный импульс и продолжает путь к гитаре.
Остаётся только встать у дивана, совсем немножко дотянуться пальчиками и... И тут планета опять взбрыкивает под маленькой пухлой ногой.